Расточитель - Страница 12

Анна Семеновна. Это законных-то детей стыдится?

Марья Парменовна. Уроды, говорит. Людям ему их, видите ли, показать будто стыдно!

Анна Семеновна. Да что их кому показывать-то? Чтоб еще сглазили! Тпфу! (Забирает к себе детей.) Они, слава богу, не дворянские дети, а христианские, не на показ растут.

ЯВЛЕНИЕ 8

Те же и Князев.

Князев (входя). А все же, сватья, дворянские дети наших умнее. Дворянин с четверть роста всего, а спроси его, что, мол, такое грамматика? - говорит: "два солдатика"; а наш этого об эту пору не знает.

Молчанов (вспыхнув). Фирс Григорьич! Какое право вы имеете сюда войти? Прошу вас вон! Сию же минуту вон выйдите.

Князев (садясь). Не слушаю.

Молчанов (зовет прислугу). Люди! люди!

Марья Парменовна. Что! ты звать людей? (Бросается к двери.)

Анна Семеновна. Выскочи, выскочи, Маша, на улицу да заори хорошенько.

Марья Парменовна. Что, хорошо тебе будет, как народ-то соберется?

Молчанов. Что ты!.. безумная! (Схватывает ее за руку и возвращает на место.)

Анна Семеновна. Что тут безумного? Да на разбойника мужа только и справы, что на весь народ крикнуть.

Молчанов садится, махнув рукой.

Марья Парменовна. Я ведь тебе десять раз говорила, что я скандалов не боюсь; а ты когда боишься их, так так и веди себя, не затевай свары и покоряйся мне.

Князев (Колокольцову). Прошу вас, господин голова, его поурезонить.

Колокольцов. Постой, Иван Максимыч: мы к тебе собрались по делу.

Молчанов. Как, по делу собираетесь? По какому делу?

Князев. Сейчас узнаешь.

Молчанов. Что ж это, заседанье, что ли, иль заговор?

Князев. Да, заговор. Не знать только, что заговаривать: не то одни зубы, не то всю гадину. Нет, брат, мы не заговорщики, а общественные люди. Заговорщиков вешают, а нам и бог, и царь, и совесть указали сообща вести мирской корабль и защищать вдовиц и сирот.

Молчанов. Но здесь нет ни вдовиц, ни сирот, и некому искать у вас защиты.

Марья Парменовна. Я, я прошу защиты!

Князев. Вот видишь, враз вдовица-то и объявилась, а сироты, по маломыслию, молчат, так мир за них и сам заговорит. (Строго и важно, стукнув в пол палкой.) Ты состояние родовое сотнями тысяч транжиришь; работникам счеты свои фабричные открывать собираешься; имение продавать надумал; да на всем честном народе от живой жены любовницу замужнюю к себе в загородный дом взял... Нет, брат (ударяя себя в грудь), мы не допустим этого! Мы, общество, боясь бога и совесть почитая, не допустим твоей семье погибнуть. (К присутствующим.) Господа! вы, голова, и ты, Пармен Семеныч, и ты, вдова при муже, и все вы, кто меня слышите! объявляю вам, что находившийся в моей опеке купец Иван Молчанов стремится к расточению своего имущества. Вот вам доказательства, что он позавчера купил для одной беспутной женщины дом (вынимает из кармана бумагу и передает ее голове), а вот другое, что он позавчера же подарил двести тысяч... двести тысяч, господа, подарил, и этот подарок едва мог быть остановлен...

Молчанов (быстро). Кто смел его остановить?

Князев (спокойно). Я.

Молчанов. Это ложь! Вы не могли остановить этого.

Князев (еще спокойнее). Отчего бы это не мог? Мы не в Сибири живем, да и там ныне телеграфы есть, а от сумасшедших и от расточителей нигде подарков принимать не позволяется. (Присутствующим.) С своей стороны, я один своими средствами все, что мог, сделал. Теперь уж вы за все в ответе.

Мякишев. Что ж, надо его ограничить.

Князев (подавая бумагу Марье Парменовне). Жена его просит вас, господин голова, не медливши ни часу, пока последует какой суд и приговор, устранить его от распоряжения имением.

Марья Парменовна подает голове бумагу, которую тот вертит в руках,

недоумевая, что ему с нею делать.

Молчанов (вставая). Так это не во сне?

Князев (обтираясь платком). Нет, сударь, въявь.

Молчанов. Так это вы вправду собралися... меня связать судом, каким еще ни один человек на Руси не был связан?

Князев. Были, врешь ты, были,

Молчанов (горячо и решительно). Ну, были ли, не были ли, мне все равно. Но если вы нашли право так поступить со мною и если точно есть у вас такое право, так... так знайте ж и вы, и дети, и жена моя доносчица: я господин своим именьям! Пока вы свой холопий суд нарядите, я продам все... подарю, если купца не будет... подарю, первому нищему отдам, но этой гадине холодной (указывая на жену), которая перед богом обещалась беречь меня и перед людьми меня выдала на поруганье... нет ничего, ничего! Своих врагов награждать никто человека обязать не может.

Князев (подкрадываясь тихо, распахивает двери во внутренние покои, в которых на самом пороге стоят Минутка, Гвоздев, Канунников и Варенцов). Прошу войти вас, господа! Вы слышали?

ЯВЛЕНИЕ 9

Те же и Минутка, Гвоздев, Канунников и Варенцов.

Все (входя вместе). Слышали, Фирс Григорьич, слышали.

Князев. Теперь извольте сами рассуждать по тому, что видите.

Гвоздев. Что ж, наш совет такой, каков и твой же, Фирс Григорьич: собрать все общество и ограничить.

Все (разом). Ограничить, ограничить.

Молчанов. Да это что ж такое? В дом шпионов ставить? Ведь не было же еще покудова суда, и я покуда здесь хозяин.

Князев. Врешь: ты был хозяин, но с сей поры... ты расточитель! (Пауза. Картина.) А вот мы сейчас еще лучше увидим, кто хозяин. Хозяин дому не кинет, хоть варом вари его, а прусак от слова вон побежит, кто на него слово знает. (Присутствующим.) Я, господа, зараз, чтоб положить конец всему этому безобразию, покончил и с его помощницей. (Вынимая из кармана небольшую бумагу и раскрывая ее перед всеми.) Вот вам депеша из Питера от Гуслярова: он просьбу шлет, чтобы жена его Марина Николавна, которую и теперь скрывает у себя на даче Иван Молчанов, была бы немедленно же выслана к нему к совместному сожительству; а до поры ее теперь, я думаю, уже арестовали.