Расточитель - Страница 23


К оглавлению

23

Приезжий. У вас, я вижу, этого Князева терпеть не могут.

Челночек. Не могу-ут! С чего так, милый человек, не могут? Нет, брат, у нас мир-то того доброго короля стоит, что всем восхотел в своем королевстве угождение сделать. Докладают ему: пусть, говорят, пресветлый король, в нашем королевстве хоть разбойникам худо будет. Нет, на что же, говорит, их обижать: кто ж, говорит, у нас посля того без них людей будет резать? (Хохот.)

Обрезов. Шут его знает, что он только мелет, пустомеля!

Челночек. Я, братцы, в Питере жимши, раз в Лександринском театре видел, как критику одну на купцов представляли. Выставлен бедовый купец; ну а все ему против нашего Фирса Григорьича далеко. Тот все с бабами больше баталь вел; а гусар его да пароме обругал, он так и голосу против него не выискал. Ну а наш ведь, одно слово, во всей форме воитель. Я в прошлом году, как у головы приезжий чиновник обедал, за столам прислуживал, так подаю кофей, а они меня не видят, потому что разговор у них неприятный. Чиновник говорит Фирсу: "Я, говорит, ясно удостоверился, что вы, Фирс Григорьич, здесь точно помещик на поместье сидите; все здесь по вашей дудке пляшет: все торги или выборы, какие бывают, то это только проформа одна... все вы кому хотите сдаете, кого вам нужно на общественные места сажаете"... А он сейчас этак спокойно взял его, этого чиновника, вот этак за пуговку, крутит ее, эту пуговицу, промеж пальцев, да и говорит: "Охота вам, говорит, ваше превосходительство, этакому вздору верить; вот мне, говорит, ваше превосходительство, один человек тоже за верное сказывал, что вы изволите взятки брать, так разве я этому верю?" Чиновник так и сел. (Хохот.) Одно слово, кабы этому нашему Фирсу Григорьичу да хвост приладить, так и собаки не требовается. (Хохот.)

Обрезов (вздохнув). Одyо слово, за наши грехи у нас Терехи дьяки.

В это время по сцене проходит тихо Алеша Босый и скрывается в своем дупле.

Приезжий. Это что за человек?

1-й фабричный. Купец был, да, тонувши, тронулся в уме.

Приезжий. Скажите, страсть какая!

1-й фабричный. Он смирен: никого не трогает. Облюбовал вот сад хозяйский, вон там в дуплище и ночует. Не любит только, если к нему подойти туда изнавести, и то не сердится, а с перепугу обхватит и держится, что никак не оторвать его. Все думает, что тонет.

Челночек. А я опять, ребята, к Фирсу. Что я на него, братцы мои, только, в Питер ездивши с ним, насмотрелся! Молодчина! Поедем, бывало, на бал куда или в маскарад: я сижу с шубой на лестнице, - смотрю, что ни лучшую какую барыню, француженку там или англичанку, мой Фирс Григорьич и тащит; а какую пониже сортом - Иван Макоимыч. Привезут их домой, и уж тут такое колыванье пойдет, что аж чертям ужасно - ничего не пожалеет для женщины. "Что, говорит, вы вулеву? Потому вулеву вы, говорит, так вулеву; а не вулеву, так и как хотите". - "По болоту, говорит, охотиться хочу, амазонкой". - "Делай, говорит, нам, Пашка, болото". Ну и лей на пол шампанское по самые щиколотки. "Будь, говорит, лягашом, запей", - я лягу и локчу, а она смеется. Скусное вино - прелестное. (Обтирает губы.) А наутро, глядишь, Иванушко, хоть молодешенек, да головы не поднимет, а этот соколом встрепенется, подкрасится, подфабрится, взденет фрак и пошел к министрам там да к сенаторам дела обделывать. Устали ему никогда нет,

1-й фабричный. Да и посейчас он такой.

Челночек. Ему, брат, так кукушка накуковала: ему, пока под святые положат, перемены не будет.

1-йфабричный. Они помрет-то, так его не сразу похоронишь.

2-й фабричный. Да одно слово - анафема.

3-й фабричный. Разбойник.

4-й фабричный. Блудник и душегубец.

Челночек. А что про блуд, так вы это и оставьте! Это вот этот змей, что в сказке сказывается, что из озера выходил, да что ни есть всех первых красавиц-то себе забирал, - это вот он самый и есть.

Обрезов (тихо). А не к лицу б уж бабушке девичьи пляски.

Челночек. Ну, это ты напрасно его, дядя, бабушкой-то зовешь! Он еще как ястреб: зацелует курочку до последнего перушка. (Понизив тон.) Он, вот видите, ноне все бросил и за Мариной Николавной попер... уж это он от нее теперь ни в жизнь свою не отстанет.

Обрезов. Врешь ты, дурак, не такая Марина Николавна.

Челночек. Да уж какая она ни будь, от него не отвертится. Ни одной ведь такой еще не было. Он уж, я знаю, он чего захотел, так он ведь, не ест, не пьет, глаз не сведет, а все думает, и уж тут вот скажи ты ему, что его смерть за это ожидает, пусть вот море целое перед ним разольется, он так и в море полезет. А опять же и то сказать, что ведь и господь бабу из кривого ребра создал: никто ведь и за нее вперед отвечать не может.

Голоса фабричных. Не такая Марина Николаева.

Челночек. Опять же таки я ведь ничего в ее обиду не сказал. Я так говорю, что кто знает, что бабе на ум придет. Вон мне в Петербурге сказывали, что там одна барышня арапа родила. (Хохот.) Чернищий-пречерный, говорят, родился, и как только родился, сейчас как гаркнет по-черкесски: я, говорит, в вас пынжал пущу! Окрестили в нашу веру - перестал.

2-й фабричный. Да, за женщину как поручиться!

Челночек. То-то и дело. Кто ее знает, что и от нее отродится. Ведь вот с хозяином проклажается же. (Насмешливо.) Может, разве, что у них промеж себя ничего опричь такой любви и нетути.

2-й фабричный. Это никак невозможно.

Челночек. Ну, это тоже опять нельзя сказать, что невозможно. У господ есть такая ухватка, чтоб вдвоем черта дразнить. Сядут, обоймутся, да: "ах, как я вас!.." а та: "ах, сколь я сим счастлива!.." (Хохот.)

1-й фабричный. Вот и у хохлов безмозглых тоже такая мода.

Челночек. Да, да, да. Жил я у князя Репнина, в Полтавской губернии, в имении, тоже видал это: сядут хохол с хохлушкой где-нибудь над овражком или над рекой, да и заведут (пародирует): "Не помогут слезы счастью"... а естественного ничего.

23